Продолжаем рубрику "Наши Герои".

С Великой благодарностью мы поименно вспоминаем всех и каждого

"Это нужно не мертвым, это нужно живым..."

Сегодня про второго своего деда рассказывает Наталья Зубрицкая.

КУРИС НИКОЛАЙ ПАВЛОВИЧ Лейтенант медицинской службы, Командир санитарного взвода 684-го стрелкового полка 130-ой стрелковой Таганрогской Краснознамённой дивизии

Когда умру, окончив путь солдатский,

Сломаюсь, как клинок, не заржавев,

Хочу лежать в большой могиле братской

Фронтовиков, сражавшихся за Ржев.

Семён Сорин.

Не за один только Ржев, за всю нашу большую советскую Родину погибали наши деды. За весь цивилизованный мир, ибо нельзя было уже останавливаться, дойдя до своих границ. Нужно было добивать фашистскую гадину и освобождать народы Европы, угнетённые, порабощённые, обессиленные и обескровленные. Родной мой дед, Щельников Никита Иванович, погиб в битве за Бреслау и лежит теперь под Вроцлавом в братской могиле, куда свезли останки наших бойцов, усеявших своими костями всю территорию братской Польши. Впрочем, поляки с годами почти утратили чувство благодарности советскому солдату, особенно молодое поколение, выросшее на голливудских фильмах. Старые знают, но сколько тех старших осталось?

Странно ли, совпадение это или перст Божий? Возвратившись с могилы моего деда, отца моего отца, я через три недели нашла, опять же в интернете, след другого моего деда, двоюродного, теперь по женской линии. Брат моей бабушки Маруси, маминой мамы, Курис Николай Павлович, тоже погиб на той войне. Говоря о младшем бабушкином брате, я просто не могу не сказать хотя бы в двух словах об их судьбах, о тех трудностях, которые они пережили.

Бабушка моя, 1892-го года рождения, рано осталась сиротой. Её мать умерла внезапно от сердечного приступа прямо на кухне во время приготовления обеда, оставив мужу шестерых детей, старшей из которых, Марусе, было тринадцать, а младшему, Коле, два года. И вся эта орава, и хозяйство большой семьи упали на плечи старшей дочери, будущей моей бабушки Маруси. Отец её, прадед мой, Павел, служил в банке, днями пропадал на работе, но мачеху детям привести не захотел, хотя вниманием женщин обделен не был. "Чтоб мачеха нас не обидела," - говорила потом моя бабушка. "Бери себе помощницу, Манька, и справляйся сама!" - его слова. И пока не подросли Ксеня, Ира, Даша, Афанасий и младший, Коленька, замуж Маруся выходить не имела права. Отец выдал её позже за Спиридона Сердюка, парня на восемь лет младшего. Сватов прислали Бог знает откуда, за двести километров от Магдалиновки (Днепропетровская область), из хорошей зажиточной семьи. Чтобы венчание было законным по церковным канонам,батюшка разницу в возрасте разделил поровну между женихом и невестой и одному прибавил к возрасту четыре года, а другую, наоборот, сделал на четыре года моложе. Пошли свои дети, хозяйство, раскулачивание. Спиридона на три года отправили на Соловки, только что отстроенную хату под сельсовет, Марусю с четырьмя, своими уже, детьми (с мамой моей в том числе) — на улицу. Зиму бабушка с детворой перекантовалась у соседей, начинался голод. Одна из бабушкиных сестёр, Ирина, вышла замуж в Грузию. Там рабочим на шахте в Ткибули давали по 400 грамм хлеба на паёк, можно было жить, и теперь уже младшая сестра позвала к себе старшую с семьёй. К чему всё это предисловие? Так разъехались и растерялись за всей этой трагедией братья и сёстры Курис. Выживали. Поднимали детей. А интернета тогда не было.

Николай Павлович Курис начал свой военный путь в сентябре 1941-го года, будучи призванным в горвоенкомате города Валуйки, где он был уже женат и имел двух дочерей. Умер от ран в полпятого утра 28 августа 1944 года, имея сквозные осколочные ранения, несовместимые с жизнью. Под Варшавой. Начинал военфельдшером, закончил лейтенантом медицинской службы и командиром медицинского взвода. Три года на передовой. Два ордена Красной Звезды. Первый получил за форсирование Днепра, когда в феврале 1944-го оказал первую помощь, вынес из боя и переправил двадцать пять раненых солдат и офицеров с оружием, второй - при форсировании Десны, в июле того же года. За тридцать девять спасённых жизней бойцов и командиров. Три года под огнём, под градом пуль и осколков! Но удача не вечна. Умер от ран в своём же полевом госпитале. Был похоронен в отдельной могиле у домика лесника возле дороги Вышкув — Солернувка, в месте дислокации передвижного госпиталя (даже схема есть). После прах перенесли на кладбище советских воинов в Варшаве.

Да, удача не вечна. Деды мои легли в чужие земли для того, чтобы мои мама и папа имели возможность вырасти, выучиться, жениться и родить нас. Чтобы мы строили нашу жизнь так, как хотим мы, а не дядьки из фашистского Берлина или демократического Вашингтона. Чтобы мы были счастливы и радовались жизни даже сидя на карантине — он далеко не самое страшное в этом мире. И чтобы наши дети и внуки продолжили наш род и тоже были счастливы. За себя и за наших дедов. Невзирая ни на что!